Здравствуйте, уважаемый читатель!
Занимаясь изучением вопроса истоков мотивации к освоению космоса, я пришел к выводу, что потеря человечеством интереса к нему и остановка развития в этом направлении являются свидетельством гораздо более значительных негативных процессов, чем это может показаться на первый взгляд. Потеря людьми интереса к космосу - это вершина айсберга, который неумолимо приближается к борту «Титаника» нашей цивилизации.
В данной работе я хотел бы в какой-то степени попытаться привлечь внимание общества к этой опасности, хотя очень может оказаться, что предупреждение будет запоздалым. Ведь профессиональные впередсмотрящие нашего «Титаника», философы и писатели, «инженеры человеческих душ», данную опасность не замечают.
Популярный вопрос «Почему мы одиноки во Вселенной?» может иметь такой вариант ответа: «А достойно ли человечество контакта с космическими цивилизациями, если бы оно вдруг действительно оказалось в зоне досягаемости таковых? Будет ли человечество считаться с их точки зрения разумным видом?»
Мы, люди, пользуемся орудиями? Но и обезьяна берет, время от времени, в руки палку, чтобы сбить бананы. Мы строим города? Но своеобразные «города» строят и муравьи и термиты.
Так что же является критерием разумности вида с точки зрения космической цивилизации, помимо способности перемещаться в космическом пространстве? Полагаю, что, прежде всего, показателем возможности для человечества перерасти уровень первобытного зверя должно стать умение решать собственные проблемы, общественного и этического порядка, своими силами.
Само собою разумеющимся считается, что наша цивилизация - явление вполне достойное контактов со стороны гипотетических инопланетных цивилизаций. Подразумевается, что окажись мы в зоне досягаемости космических цивилизаций, то будем представлять с ними явления одного порядка. Просто наши общества окажутся находящимися на разных стадиях научного развития и технического могущества. Т.е. качественного отличия не предполагается ни в коей мере и, если дать человечеству способ перемещения по космосу (согласно творениям фантастов, это должно быть что-нибудь побыстрее, позволяющее развивать некие «сверхсветовые скорости»), то оно автоматически во всем уравняется в правах с любыми инопланетянами. Более того, так и представляется, как наше человечество (о, это бремя белого человека!) наделяет само себя правом учить их уму-разуму и насаждать среди звездных туземцев демократию и «любовь к свободе».
Было бы глупостью со стороны человека, к примеру, дать обезьяне ружье, чтобы она с его помощью защищалась от хищников. Столь же наивно выглядели бы те «добрые инопланетяне», что фигурируют в различных бульварных романах в качестве спасителей человечества от его проблем, что дали бы человечеству, какую-нибудь «антигравитацию» в подарок. Если бы подобное случилось, человек стал бы разносчиком своего «цивилизационного» мусора по окружающему Землю космическому пространству. Да и любые другие подобные «подарки» от инопланетян не пошли бы людям во благо.
Если человек самостоятельно сможет решить собственные проблемы – моральные (прежде всего), социальные, экологические, энергетические, выйдет по-настоящему в космос, - только тогда он сможет считаться по-настоящему разумным видом. И это не только в глазах неких гипотетических инопланетян, но и, прежде всего, в своих собственных.
Есть ли инопланетяне, нет ли их вовсе, но человек должен стремиться к достижению истинно разумного своего состояния. Цивилизация достигла критического порога, перейти который сможет, лишь качественно изменившись.
Будем надеяться, что у нас, еще есть шанс не провалить экзамен на разумность. Пока человечество не сдаст этот самый важный для него экзамен, в глазах гипотетического инопланетного носителя разума, люди будут всего лишь резко увеличивающейся в размерах популяцией существ агрессивных, неразумных и непредсказуемых. Да и сами люди – много ли они имеют сегодня поводов для самоуважения? Что у нас есть для этого? Кровавая история позади и неразрешимые проблемы впереди?
Впрочем, человечество может оправдывать себя тем предположением, что оно, скорее всего, повторяет самый обычный для Вселенной путь отбракованного эволюцией, не способного стать по-настоящему разумным, вида. Возможно, что таких отбракованных видов на один достигший настоящей разумности приходятся тысячи и тысячи.
Циолковский считал, что человечество вот-вот «покинет колыбель», не может не покинуть ее. Неужели он ошибался? Ведь современное человечество, кажется, не желает развиваться, оно не хочет расти, ему хорошо в колыбели – тепло и уютно. К великому сожалению и со всеми вытекающими последствиями.
Кризис
космических
программ
Итак, как я уже сказал выше - проблемы освоения космоса являют собой выражение общего кризиса, нависшего над человечеством. Для того, кто не особенно следит за событиями в космической и околокосмической областях деятельности человека (а равно и его бездействия), утверждения о кризисе могут показаться спорными. Ведь внешне все выглядит вполне благопристойно – ракеты, несмотря на негодование Green Peace, взлетают, космонавты шлют с орбиты приветы то детворе, то милиционерам на их праздник, а марсоходы в очередной раз находят на Марсе воду. (Вода на Марсе – это поистине неразменная монета науки!) Но это благолепие при чуть более пристальном рассмотрении оказывается чисто внешним - положение хорошо может быть охарактеризовано фразой: «Умереть не дадут, но и жить не позволят». Зачем это делается? Да примерно в тех же целях - отказаться от космоса вообще значило бы лишить множество людей работы (ну, это не ахти какое препятствие, конечно же, на это--то пошли бы с легкостью), а ряд корпораций - их сверхприбылей (что уже более серьезно). Однако и реального прогресса в изучении и освоении космоса у нашей цивилизации давно нет. Почему? Об этом мы поговорим позднее – в главе «Смерть НТР».
Наши программы по изучению космоса (об освоении говорить якобы «пока рано» - а на самом деле не было бы уже поздно) находятся в тупике, но положение это весьма странное и двойственное: с одной стороны, им не дают развиваться, но, с другой стороны, не спешат и закрыть совсем (как говорится, «старичок ни жив, ни мёртв, но пенсию исправно получает»).
Космонавтика «потеряла смысл». То, что народу она стала совершенно неинтересна, пусть даже и после поры горячей к ней народной любви, а в кругах интеллигенции ведутся модные нынче споры об ее «ненужности», - это вовсе не самое страшное. Страшно то, что у космонавтики вдруг не оказалось цели.
Во времена начала космических программ, несмотря на преобладание военных задач, которые ставились политиками, конструкторы руководствовались в своих действиях ясной целью, вполне недвусмысленно объявленной Циолковским еще во времена «до исторического материализма». Цель эта – расселение человечества по Солнечной Системе - понималась тогда именно как прямое руководство к действию, пусть и отнесенное далеко вперед во времени. Сейчас же эта цель постепенно отодвинулось в столь далекое и туманное будущее, что о нем и говорить как-то не принято. Говорить об освоении космоса – это «несерьезно», это моветон. Идея завоевания космического пространства превратилась просто в красивый старинный лозунг, в нечто заведомо недостижимое. Как коммунизм, к которому стремились, но который, словно мираж, все время куда-то отодвигался. Или как демократия, которую общество наше все строит и строит, но построения эти оказываются подобны замку на песке.
Как можно говорить об успешности какого-либо вида деятельности, если у этой деятельности нет сформулированной задачи? Предположим, некто решил построить дом и начал рыть котлован. Потомки цель построения дома утратили и знают лишь то, что надо рыть яму глубже. Никто, правда, не помнит зачем.
Человек, берущийся обсуждать тему целей космонавтики, обычно игнорируется «специалистами», ведь этим он якобы слишком явно декларирует свою наивность и неспособность ориентироваться в современных технических реалиях. Затраты на космические работы заведомо столь велики, что при современных социально-экономических условиях говорить о каком-то настоящем прорыве в области космических исследований (а не то что о каком-либо освоении космоса) оказывается делом бессмысленным. А мы попробуем все же обсудить создавшееся положение и ответить на вопросы:
1. Почему космонавтика оказалась в кризисе?
2. Что нужно для того, чтобы она из него выбралась?
3. Ну и, наконец, - для чего же нужна космонавтика нашему обществу?
Испокон веков человечество как в целом, так и в рамках различных цивилизаций стремилось расширять ареал своего обитания, и причин этому было (и есть) несколько, но главными признаются две: экономическая и политическая.
Итак, известно, что никаких экономических предпосылок для экспансии человечества в космос в настоящее время не существует - нет ни такого вещества, добыча которого могла бы окупить расходы по его космической транспортировке, ни такого товара, производство которого в условиях внеземелья было бы экономически выгоднее производства его на Земле. Это может показаться важным, учитывая господствующее представление, что именно экономические предпосылки подтолкнули человечество к эпохе Великих Географических Открытий (что, собственно, весьма спорно).
С политическими предпосылками тоже все более-менее ясно: самый яркий пример работы этой причины - космическое противостояние СССР и США, сейчас эта предпосылка не то чтобы совсем отсутствует, но многократно ослаблена. Таким образом, можно констатировать, что к освоению других планет нет ни экономических, ни политических стимулов.
Из этого обычно делается вывод, что космонавтика не нужна людям. Так ли это?
Нет, не так.
То и дело приходится сталкиваться с неправильным, на мой взгляд, пониманием возможностей нашей цивилизации, которое порождает неправильное понимание ее целей. Завышение возможностей человечества вовсе не так безобидно, как это может показаться. Научно-Техническая Революция (НТР) породила эйфорию, ощущение всемогущества ученых. Открытия стали будничными, люди привыкли к тому, что их проблемы решаются не за счет социальных или организационных изменений (не говоря уже о каком-либо морально-этическом совершенствовании), а за счет все новых и новых научных подпорок под разбухающее и достаточно уродливое тело современной цивилизации. Все это ничего, если бы не небольшая проблема - дело в том, что НТР, возможно, завершилась.
Осознания этого факта обществом еще не произошло. Ожидать в современных условиях фундаментальных прорывов в науке - это примерно то же, что ожидать крупного выигрыша в лотерею, не затруднив себя при этом покупкой лотерейного билета.
Важным также представляется еще и такой симптом заката НТР – начало «Научной Контрреволюции» с расцветом, словно в темном средневековье, астрологии, уфологии, научной безграмотности, суеверий и религиозности среди народа, а также явления миру сонма различных «лжепророков от науки», ее ниспровергателей. Удивительно, до чего дошло наше общество в начале третьего тысячелетия! Но речь не об этом.
Для того чтобы получить открытие или некое научно-техническое достижение, надо совершить определенный ряд действий, а это в реалиях современного общества означает, прежде всего, проведение ряда финансовых операций. Если во времена не столь уж дальней научной юности человечества достаточно было взять пару пробирок и несколько реактивов, чтобы сделать открытие (или, скажем, получить по голове яблоком, или выкупаться в ванне и т.п.), то сейчас для получения результата нужна сложнейшая и разнообразная аппаратура. Причем чем дальше мы продвигаемся на пути познания, тем более усложняются и увеличиваются требования к научно-исследовательской аппаратуре, к ее качеству и количеству в наборе исследователя. А соответственно, с течением времени удорожание научных работ носит характер обвала.
Если Галилею для его открытия спутников Юпитера достаточна была довольно слабенькая зрительная труба, то астрономам прошлого и позапрошлого веков для совершения ими тогдашнего «фундаментального открытия» – обнаружения каналов на Марсе - уже понадобились достаточно совершенные и дорогостоящие обсерватории с их немалым набором инструментов. Для современной астрономии оказываются нужны не только сложнейшие обсерватории, но и космические телескопы, и автоматические межпланетные станции, и средства их запуска, и космодромы, и обслуживающая эти космодромы инфрастуктура и т.п.
То же можно сказать о любой отрасли науки. Наука с каждым своим периодом скачкообразно дорожает, и для получения результата уже недостаточно умельца, который от нечего делать рисует чертеж вертолета или с загадочным видом собирает в сарае вечный двигатель. Этот подход к науке устарел настолько, что превратился к настоящему времени в непродуктивное и забавное чудачество. К примеру, в наше время Галилей с его первым телескопом не был бы ученым, а лишь любителем астрономии, человеком с непонятным для большинства людей, хобби.
Почему же умерла НТР?
Потому что при современном способе организации научных исследований наукой был достигнут максимально возможный результат. Открытия, которые делаются сейчас, это просто результаты инерции набранного было ранее хода, они все реже и все малозначительнее. Для дальнейшего продвижения вперед (а без него само существование цивилизации, нуждающейся во все большем количестве научно-технологических подпорок, представляется невозможным) нужны уже не просто большие финансовые вложения, а реорганизация общественного устройства.
Современный строй, утвердившийся на большей части нашей планеты, - демократия американского типа - представляется совершенно несостоятельным для возрождения НТР. Казалось бы, именно США, центр этого «мира капитала», оказались «самой космической державой», они слетали на Луну и лидируют во всех технологиях, науках и искусствах (важнейшим из которых, как говаривал классик, является кино).
Во-первых, начнем с того момента, что лидируют они просто потому, что на данный момент не с кем соревноваться. В свое время и Египет был научным центром мира по сравнению с Ассирией или Урарту. Здесь имеет место не некое опережение Америкой всего прочего мира, а отставание мира от минимального научно-технического уровня.
В забеге из одного человека выиграть вообще не очень сложно.
Во-вторых, все основные достижения Америки были, опять же, сделаны во времена соревнования с Советским Союзом, и были они направлены не на научные цели как таковые, а либо на погоню за рекордами для использования последних в пропагандистских целях, либо на собственно военные цели.
Как писал, к примеру, американский журналист Уолтер Липпман о высадке на Луне:
«Центральная
цель,
определяющая
решения НАСА,
- это не
исследование
Вселенной и
не просто
высадка
человека на
Луну… это –
явно ненаучная
попытка
поддержать
нашу амбицию
и гордость и
дать толпе
цирк, захватывающее
дух
представление,
дать пищу для
похвальбы.
Попытки
подвергать
человеческие
существа
подобному
риску ради
достижения
такой цели,
как выход США
на первое
место в
соревновании
за высадку на
Луну,
недостойны
цивилизованных
людей…
Мы
рискуем
жизнями
астронавтов
не во имя веры,
не для того,
чтобы,
принеся себя
в жертву, они
могли дать
жизнь другим,
а ради подтверждения
национального
статуса, ради
гордости,
пустой славы
и
мишурно-дешевого
доказательства
нашей конкурентоспособности.
Мы
должны
очистить от
всего
наносного
великое
предприятие
исследования
Вселенной. Мы
должны
отделаться
от
разрушительного
вторжения
пропаганды и
рекламы…»
То есть без внешнего противника или соперника для Америки и «ведомого ею» мира нет стимула для каких-либо движений вперед. Если некому будет прочищать мозги пропагандой, некому будет угрожать, то и наука миру и Америке не особенно нужна.
Вот Китай появился на место соперника в космосе - правда, с СССР его не сравнить, но и этого хватило, чтобы США засуетились. «Мальбрук в поход собрался, бог весть когда вернется», как поется в песне. Буш собрался на Луну и на Марс.
Место же военного врага занял Бен Ладен и прочая «зеленая угроза». Но полноте – что это за система такая, которой обязательно нужно воевать и миссионерствовать?
Сейчас модно ругать Союз. Но при всех недостатках (не Шамбала, конечно) его система имела свои цели не вовне, а внутри. Союз занимался и войной и пропагандой, но мог обойтись и без них, а Америка этого не может, судя по всему.
Но дело не в политике - дело в необходимости возрождения НТР.
Современная наука требует огромных вложений и при этом отнюдь не всегда может предоставить выгоды частному бизнесу. Отрасли, использующие последние научные разработки в качестве базовых, оказываются неподконтрольны капиталу, а, следовательно, бесполезными для него. Одно дело - взять контроль над добычей и реализацией какого-либо вида сырья, а другое дело - над современными наукоемкими отраслями. К примеру, атомная промышленность, которая не только требует огромных капиталовложений, но и обязательного государственного контроля, явно не по зубам капиталу. Имеет ли смысл для него тогда ее развивать? Покупаются и создаются «зеленые» движения – это снизу, проводится лоббирование на законодательном уровне – это сверху, и вот результат - «мирный атом» оказывается предан анафеме и запрету.
Не нужны капиталу и прочие наукоемкие проекты, контроль над которыми для него невозможен. Не может капитал, в чьей природе расчет на быстрые и твердые прибыли, годы ждать результатов научных экспериментов.
Таким образом, демократическое общество американского типа на самом деле (а не для пропаганды) оказывается не заинтересованным в науке и ждать от него возрождения НТР не имеет смысла. К примеру, НАСА, конечно же, является кормушкой для многих компаний, но есть ли у этих компаний, да и у самого НАСА, интерес собственно в освоении космоса? У них есть интерес к определенным подрядам, к получению за них денег, а исследования космического пространства здесь дело вторичное. Это же можно сказать о проведении любого вида научных исследований.
Итак, мы подошли к той идее, что без изменений общества дальше дороги нет.
Какое же общество могло бы взяться за возрождение НТР?
Прежде всего, оно должно быть максимально заинтересованно во внедрении новейших научных разработок, а кроме того, должно само представлять собой нечто вроде единого научного коллектива, для которого наука не является чем-то чуждым, ненужным и инородным.
Есть ли вообще цель у нашей современной цивилизации? Есть ли цель у составляющих ее обществ? Так называемая «Великая Американская Мечта» представляется убогой и жалкой. Прочие общества, впрочем, и вовсе не могут похвастать сформулированной целью, даже столь примитивной. Одной из главных целей нового общества, на мой взгляд, должно быть познание, научные исследования, результаты которых должны увеличить могущество человечества, дать ему новые источники энергии и ресурсов, новые возможности и способности. И именно в таком обществе наука может занять свое достойное место.
Мы с вами живем в поистине чудесное время, повсюду, за каждым поворотом нас ожидают «сенсации», «перевороты в сознании» и достижение нирваны по сниженным ценам. Вестниками и глашатаями всего чудесного являются журналисты. Судя по статьям журналов и газет, большинство журналистов не знает и не желает знать базовых научных основ.
Вот, к примеру, недавно обнаружилась студентка, открывшая некий эмпирический закон, по которому она может вычислять количество спутников у любого небесного тела. Ну почему журналистам не проконсультироваться у специалистов, которые объяснили бы им, что это за «открытие»? Но наши журналисты не нуждаются в советах, их самонадеянность базируется на воспитанной ими же в обывательской массе жажде сенсаций. Получается замкнутый круг – журналисты оболванивают читателя, а он оказывается неспособен к адекватному восприятию информации и требует все новых сенсаций и чудес, не интересуясь действительным положением вещей, которое требует напряжения мыслительных способностей. Действительность оказывается скучна и неинтересна для людей.
Люди пребывают в постоянном ожидании чуда. Вот сейчас на наши головы спикирует мессия и сообщит всем истину. Вот сейчас неграмотный мальчик из Алтайского края откроет антигравитацию с холодным синтезом впридачу. Вот-вот, со дня на день, ожидается высадка инопланетян в районе села Чугуева и оные инопланетяне одарят человечество решением всех его проблем.
Выше я говорил о гибели НТР. Мне кажется, ожидание чудес связано с подсознательным осознанием большинством людей краха мифа о всесилии науки. Это осознание еще не пробилось в мир, не превратилось в настоящее понимание, но оно уже довлеет над людьми. В наше время люди больше склонны прислушиваться к астрологу или какому-нибудь хироманту, нежели ученому. Почему? Потому что астрологи и прочие хироманты говорят на языке, понятном большинству людей. «Сатурн в Овне, дорога дальняя, казенный дом, линия жизни уткнулась в ноготь» - сии термины для людей гораздо ближе, чем тот язык, на котором говорят ученые.
Еще о шарлатанстве примерно «того же поля», что и астрология с хиромантией, т.е. о чудесах инопланетных. Благодаря ряду сделанных в свое время мошенниками фальсификаций, в наше время «летающие тарелки» воспринимаются обывательским большинством как едва ли не обыденный и доказанный факт, хотя давно уже выплыли наружу детали фабрикации большинства подделок. Мне приходилось сталкиваться с забавным мнением такого плана: «Используя ракетную технику, невозможно осуществить полноценный выход в космическое пространство и колонизацию ближайших объектов Солнечной Системы. Однако доказано, что НЛО летают. Значит, имеются более эффективные принципы полетов и соответствующие технологии. Некоторые из НЛО терпят катастрофы и оказываются в руках экспертов, которые данные технологии постепенно раскрывают, в том числе, с той или иной степенью добровольности, узнавая у инопланетян. [так и встает перед глазами картина: заокеанские спецслужбы пытают зелёного человечка каленым железом]. Все это, конечно, засекречено. Эти инопланетные технологии смогут вывести человечество из «ракетного тупика», дав ему средства передвижения, на порядки превышающие по эффективности имеющиеся в распоряжении на данный момент. Объявление Бушем о новой космической инициативе говорит о том, что у США есть такие новые технологии…»
Получается как в анекдоте: есть два варианта решения наших проблем – реальный и фантастический. Реальный – это если прилетят инопланетяне и дадут нам новые технологии, которые позволят путешествовать по космосу (и попутно решить все прочие проблемы вроде экологического кризиса), а фантастический – это если мы освоим Солнечную Систему самостоятельно и свои проблемы сможем решить сами.
Получается интересный замкнутый круг, подобный такому же кругу, порождаемому гипотезой креационизма. (Если жизнь на нашу планету занесена извне, то откуда она взялась там - занесена туда из другого «извне»? Таким образом, ответом креационистские воззрения проблему не снимают, а лишь переносят.) Если инопланетяне должны одарить нас космической техникой, до которой сами мы, земляне, додуматься не в состоянии, то кто дал эту технику инопланетянам? Другие инопланетяне? А тем еще другие?
Впрочем, не только журналисты в наше время оказываются любителями преподносить толпе сенсации. Ученые стараются не отставать. Понятно желание заинтересовать своими исследованиями как можно большее число людей, но зачастую апеллирование к мнению обывателя ведет к такому «упрощению» научных результатов, которое оказывается, согласно поговорке, «хуже воровства». Понятно, что всем хочется грантов, всем хочется финансирования, но нельзя же уподобляться журналистам и устраивать дутые сенсации на пустом месте!
Прошлый век породил такой вид информационных пустышек, как «газетные утки», этот век одарил нас новой, более опасной разновидностью - «утками научными». Мотивы в обоих случаях одинаковы – ученые тоже люди, у них тоже семьи, которые надо кормить.
Наука в наше время подобна шоу. Чтобы продвинуть науку, надо в наше сложное и интересное время уметь вешать обывателю лапшу на уши. Однако, этот процесс может привести к полной потере интереса людей к науке, которая не сможет обеспечить их всё возрастающие потребности в чудесном и сенсационном, и тогда обыватели полностью переключатся на всяческую астрологию, у которой фальшивыми чудесами набиты все рукава.
Итак, для чего нужна человечеству наука? Возможно ли существование общества без нее? Ведь предлагают же неомальтузианцы «сократить» человечество и зажить в гармонии с природой.
Что ж, весьма возможно, что именно по этому сценарию пойдет дальнейшее развитие. Даже без сознательных усилий в этом направлении. Глупые и ленивые вымрут, чтобы дать место под солнцем для еще более глупых и еще более ленивых. И проживет праздное человечество несколько тысячелетий своего «Золотого Века» в «гармонии с природой», построенной на крови «сокращенных» народов, чтобы раньше или позже исчезнуть со сцены, пополнив паноптикум вымерших видов…
Отказ общества от науки (а о том, что этот процесс происходит в настоящее время, я пытался рассказать выше) означает отказ от интенсивных путей развития и прогресса. Именно научные достижения позволили человечеству достигнуть столь большой численности населения. Наука постоянно давала и до сих пор еще дает человечеству новые «источники жизни» (выводятся более продуктивные породы и сорта, появляются новые материалы, новые транспортные средства и средства связи, новые источники энергии и т.п.). Без всех этих подпорок наша цивилизация уже немыслима - лишившись их, она рухнет. Нельзя вот так запросто отказаться от технологической, научной цивилизации и вернуться «на деревья», как это пропагандируют религиозно-экологические фанатики.
Не двигаясь вперед, человечество неминуемо начинает двигаться назад. Встав единожды на путь научно ориентированного общества, опирающегося на появление все новых технологий, человечество уже не может допустить остановки в развитии. Проблемы не дадут. Экологический и энергетический кризисы нависают над цивилизацией подобно дамоклову мечу. Кричать, что наука и промышленность привели к ним - глупо, потому что вывести из них могут опять же только наука и промышленность.
Наши кризисы, наши современные проблемы – это проблемы роста. Цивилизация – живой растущий организм, и она в состоянии решить свои проблемы, если не мешать ей развиваться. А речь идет ни больше ни меньше - как именно об отказе от развития. «Ребенок начал ходить, упал и набил себе шишку? Так привязать его к колыбели!» - разве это решение проблемы?! И, тем не менее, почему-то в отношении цивилизации именно такой способ пытаются применить.
Для
чего нужен
космос?
Освоение
космического
пространства
должно дать
человеку «хлеб
и
могущество»,
как говорил
Циолковский.
Но и не
только это.
Новые
территории
внеземелья
должны стать
полигоном
для многих как
научных, так
и социальных
экспериментов.
Ведь работу
по изменению
общества,
потребность
в которой
назрела,
лучше всего
проводить на
новых местах,
дабы по
возможности
облегчить общественные
потрясения,
которые
могут возникнуть,
попытайся
люди начать
эти социальные
изменения
осуществлять
сразу на
Земле. В свое
время эпоха
Великих
Географических
Открытий
дала людям
средневековой
Европы построить
новые
общества,
гораздо
более свободные,
нежели те,
которые они
покидали. И
впоследствии
изменения
коснулись и
метрополий.
Попытки социальных изменений обычно оказывались неудачны, но, на мой взгляд, происходило это потому, что социальные изменения ставились целью, тогда как они могут быть лишь средством для каких-либо более высоких и более масштабных целей. Как говорил один философ, «чтобы перепрыгнуть планку, нужно прыгнуть выше этой планки». Если же перед обществом нет конкретных и достойных целей, то попытки как-то его улучшить особого смысла не имеют и последствий не дадут. Это как в классическом примере, когда какой-нибудь среднестатистический гражданин Пупкин в рамках «самосовершенствования» начинает учить английский, скажем, язык, который ему в реальной жизни необходим как телеге пятое колесо. Через месяц он бросит – отвлекут дела. Почему? Да потому что ему этот апгрейд не нужен. А вот если придет действительно такая нужда – допустим, директор скажет, что знание языка нужно этому гражданину для повышения по службе, вот тут-то обучение пройдет быстро и без особых проблем. Такой вот незатейливый жизненный пример.
Освоение космоса - это самая масштабная задача, когда-либо стоявшая перед человечеством, она не по силам современному обществу с его теперешним хаотическим строением и потому требует для своего осуществления перехода на иной способ социальной организации. Эта цель может (и должна) послужить той самой высотой, которая «выше планки».
Наша цивилизация выходит на уровень таких задач, которые нельзя решить обычными способами. Каменным топором не построишь современный город, а посредством современной политико-экономической системы не решить не только проблему освоения космоса, но и проблему экологического кризиса, проблему надвигающегося энергетического кризиса и многое другое.
Освоение ближайшего космоса (прежде всего Марса) - для человечества своеобразный «экзамен на зрелость». Если люди не смогут решить эту проблему, то им действительно нечего делать в Космосе и место для них - в паноптикуме вымерших в ходе эволюции видов, рядом с мамонтами и динозаврами.
Каким образом может помочь в деле разрешения современных кризисов космонавтика? Да самым прямым и непосредственным. Лунная программа США дала обществу тысячи новых технологий, тысячи новых материалов, тысячи новых «источников жизни». Все это в качестве побочного эффекта политической по своей природе акции. Что же может дать космос, если к нему подойти без политики и политиков?!
Вот, например, экологический кризис. Он порожден характером нашего общества, потребительского по сути. Что странного в том, что мы оказались в тупике, если общество целенаправленно работает на производство отходов? Освоение космоса заставит человечество создавать такие замкнутые системы жизнеобеспечения, которые должны будут обеспечивать жизнь больших количеств людей во враждебных условиях космоса. Создание таких СЖО, в которых должен быть найден оптимальный баланс технического мира и мира природы (я называю их Технобиосферами и о них речь пойдет дальше), дадут человечеству бесценный опыт, который может помочь в разрешении экологического кризиса.
Это лишь одно из возможных позитивных последствий освоения космоса. Есть и другие, к примеру - это возможность проведения социального эксперимента по созданию в освоенном Внеземелье более свободного, более счастливого, более ориентированного на прогресс общества. Общества, где каждый человек сможет полностью реализовать свой творческий потенциал, где у него будут безграничные пространства для приложения его сил.
Надеюсь, я смог в общих чертах сказать, зачем космос необходим человечеству, а также в той или иной мере ответить на прочие поставленные в начале главы вопросы.
В наше время, когда «все продается и покупается», имеет место иллюзия, что при желании можно купить и космос, и науку. Заплатят капиталисты или администраторы денежек ученым, подкинут гранты - и те тут же им за это открытие сделают. Надеюсь, этой своей работой мне удалось показать, что все совсем не так просто. Наука - та область, где незатейливая цепочка «товар – деньги – товар» выстраиваться отказывается.
В одном из журналов недавно мне попалась статья некоего журналиста о том, что, дескать, наши российские бизнесмены решили скинуться и устроить полет на Марс. Невежество людей давно перестало меня удивлять, но это один из ярчайших примеров иллюзии всемогущества денег. Они (не только те дураки-бизнесмены, но и большая масса читателей подобных публикаций ) думают, что можно купить все. Они не понимают, что задачи освоения космоса находятся за пределами их экономических возможностей. Это подобно тому, что человек, всю жизнь руками убиравший с дороги камни, обнаружил, что дорога привела его к подножию отвесной, уходящей за облака скале, которую никак нельзя обойти. Голыми руками здесь уже ничего не сделаешь. Нужно создавать соответствующую технику или хотя бы какие-то инструменты.
Финансовые возможности ограниченных групп в деле освоения космоса столь же бессильны, как не вооруженные инструментами руки человека в примере со скалой, и сколько бы наши купцы не «трясли мошной», никаких их деньжищ не хватит на то, чтобы куда-нибудь слетать.
Собственно, подошло для человечества время вырасти. Если оно и далее предпочтет свои столь полюбившиеся ему игры в «магазин» и в «войнушку», то проиграет будущее.
Будущего у нашей цивилизации в ее теперешнем виде попросту нет. Или она найдет в себе силы для изменения и для самостоятельного решения собственных проблем, или погибнет (а что еще хуже - погибнет не сразу, а окажется обреченной на длительное прозябание в ловушке «Золотого Века»).
Перед человечеством стоит задача перехода на новую ступень развития. Оно должно сдать экзамен на разумность. Если ему это удастся, то перед ним откроется огромный мир, перед ним будет весь необъятный космос, где человек сможет стать, наконец, Человеком Разумным.
Будем надеяться, что это произойдет…
Новое
общество
Как известно, мы живем во времена «Конца Истории». Правда, я не согласен с теми авторитетами, что считают этот самый «Конец Истории» явлением непременно положительным. Действительно, в настоящее время наблюдается факт достижения человечеством рубежа, за которым дальнейшее его экстенсивное развитие невозможно, однако этот факт вовсе не обуславливает обязательного перехода нашей цивилизации на интенсивный путь, тем более что его, этот путь, еще следует осмыслить и «нащупать». Переход может попросту не состояться, и в этом случае нашу цивилизацию ожидает коллапс.
На мой взгляд, цивилизация находится на краю пропасти, в которую, судя по всему, твердо намерена шагнуть. А падать, как известно, гораздо проще, чем подниматься. В этом случае нам суждено стать свидетелями интересного исторического явления - эпоха прогресса заканчивается, и человечество вступает в период регресса.
Данная скромная работа посвящена вопросам: «можно ли остановить этот процесс?» и «каким должно быть новое общество, к которому следует стремиться?».
Количество интеллекта в обществе
Востребованное количество интеллекта в пределах каждого общества является определенной конечной величиной. Можно заставить человека с вузовским дипломом работать грузчиком или сторожем; в официанты, к примеру, в последнее время появилась мода брать искусствоведов и т.п., однако в этих и других подобных случаях использованные не по назначению человеческие способности оказываются просто бездарно разбазариваемыми. Определимся с тем, что человек только тогда использует свой потенциал, когда он на своем месте.
Однако количество «мест» в каждой социосистеме ограничено. Предлагаю вашему вниманию следующий пример.
Примем в рассматриваемом гипотетическом обществе средний востребованный интеллект «рабочего» равным единице, «специалиста» равным 10, «ученого» равным 100, «профессора» равным 1000, «академика» равным 10000 единиц. (На самом деле это очень приблизительная градация, потому что в реальности разница между этими гипотетическими ступенями будет сглажена различными «промежуточными» профессиями.) Названия категорий я поставил в кавычки, чтобы подчеркнуть, что речь идет об условных понятиях. В дальнейшем вышеупомянутые категории будут представлены без кавычек, что не снимает их условности.
При этом заострю ваше внимание, что речь идет о востребованном интеллекте. Т.е. если мы уволим, скажем, ученого с его места и поставим его работать рабочим, востребованный, т.е используемый в этом случае обществом интеллект будет равен единице. (Это отнюдь не значит, что если мы поставим неподготовленного рабочего на место ученого, тот справится с поставленными задачами.)
Грубо говоря, если мы имеем в некоем обществе 10000 рабочих, 1000 специалистов, 100 ученых, 10 профессоров и 1 академика, то суммарный умственный потенциал данной системы составляет 50000 единиц. Если мы произведем в рамках данной системы (при том же количестве людей) умственного потенциала 100000 единиц, то сможем использовать только 50000 единиц. (При этом важный момент, что не все люди максимально соответствуют своему месту, что опять же уменьшает общую «интеллектуализацию» системы.) Таким образом, количество востребованного интеллекта оказывается в любой социосистеме ограниченным.
Обществу оказывается гораздо проще нарастить количество рабочих, чем специалистов и ученых. Хотя и увеличение количества обычных рабочих мест дело непростое, оно связано опять же с недостатком нужных специалистов, ученых и т.д. по всей пирамиде.
Таким образом, системы могут быть разделены на следующие типы:
- недоразвитые, т.е. такие, где уровень интеллекта недостаточен;
- переразвитые, т.е. такие, где количество произведенного интеллекта превышает возможности системы по его использованию;
- дисгармоничные, т.е. такие, в которых общее количество интеллекта достаточно или превышает норму системы, однако произведенные системой специалисты и ученые, а иногда даже и рабочие, в связи с перекосами в системе образования не соответствуют ее нуждам и не могут быть адаптированы к ним «без потерь»;
- гармоничные. Такие мы не рассматриваем в связи с их современной невозможностью или их временной возможностью лишь в силу случайности.
В мире до
сих пор
имеется
большое
количество
систем
первого типа,
примером
таковых могут
служить
«развивающиеся»
страны, не производящие
для своих
нужд
достаточное
количество
интеллекта, а
также
Западная Европа
и США,
практикующие
масштабный
его ввоз
извне.
Примером
переразвитой
системы
может послужить
СССР, в
котором
количество
различных
специалистов
и ученых было
столь велико,
что их
приходилось
использовать
весьма экзотическим
образом
(пример -
отправка «на
картошку»
целых НИИ).
Случай
дисгармоничной
системы у нас
у всех перед
глазами – это
современная
Россия.
Вполне
понятно, что
интеллектуальная
недоразвитость
общества
есть зло,
хотя ряд обществ
процветает и
в этом
случае,
однако является
злом или
добром для
общества его
интеллектуальная
«переразвитость»?
Пример СССР
показывает, что
чрезмерное
количество
интеллекта в
системе
является
опасным для
ее
устойчивости.
Появляются
недовольные,
те, кому не
«хватило
места»,
усиливается
конкуренция,
блат,
одновременно
с этим
происходит
дробление
функций
специалистов
и ученых, их
малая
деловая загруженность.
Специалисты
и ученые
чувствовали
невозможность
настоящего
творческого
самовыражения.
Из этого
можно было бы
сделать
вывод о
пагубности
интеллектуального
перепроизводства…
Система
подготовки
специалистов
и ученых
работала в
СССР и поныне
работает в
нашей стране
крайне
неэффективно.
Вот, что
пишет об этом
С.
Переслегин:
«Лишь около пяти процентов выпускников советских/российских ВУЗов связывают свои жизненные устремления с полученной специальностью. То есть система высшего образования исправно накачивает людей знаниями, которые никогда не будут востребованы. С точки зрения интересов страны она работает вхолостую».
Любому
правителю
проще
управлять
людьми слабыми
и недалекими,
поэтому
понятно желание
правительств
всех времен и
народов
ограничивать
как
количество
образованных
людей, так и
качество их
образования.
Однако для
благополучия
общества ему
необходимо
достаточное
количество
интеллекта (и
соответственно
интеллектуалов).
Таким
образом, мы
имеем дилемму
– если в
обществе
мало
интеллектуалов,
оно
деградирует,
а если много
– то налицо
оказывается
явление
«перепроизводства
интеллекта»
и общество не
может использовать
избыток
этого
ресурса –
«избыточные»
интеллектуалы
вынуждены
использовать
свой творческий
потенциал
неэффективно
или использовать
во вред
обществу (во
всяком
случае, во
вред его
властям).
Каков
выход из
данной
ситуации?
На мой
взгляд, он
очевиден.
Наше
общество нуждается
в подъеме на
некую новую
высоту. Оно
должно
измениться.
Движущей
силой этого
нового
общества
должно стать
максимально
эффективное
использование
интеллектуального
ресурса.
В
рассмотренном
выше случае с
некоей гипотетической
системой
выходом
будет являться
ее
постепенное
изменение.
Она должна идти
следующим
путем:
-
рабочие
профессии
должны
получать все
большее творческое
наполнение,
постепенно
все более интеллектуализироваться;
-
со
временем
практически
все рабочие
профессии
должны быть
подняты до
планки «специалиста»;
-
соответственно,
постепенно
должны «смещаться»
вверх и
интеллектуальные
составляющие
прочих
степеней.
Специалист
должен
становиться
все более
ученым и т.д.
В итоге
для
рассмотренной
выше системы,
в случае ее
крайнего
изменения, мы
получаем уже
следующий
расклад:
Мы имеем в этой системе теперь 10000 специалистов 1000 ученых, 100 профессоров, 10 академиков и 1-го, скажем так, «сверхакадемика». Суммарный интеллектуальный потенциал данной системы составит 500000 единиц.
Что это за общество такое?
Перед вами оно, общество нового типа, или, как сейчас модно говорить, «постиндустриальное общество».
Что бы ни говорили различные философы и теоретики, как бы ни сладко пели певцы глобализации, построить это самое постиндустриальное общество пока никому не удалось. «Новое общество» это то, о чем все слышали, но никто не видел.
Попытки же мудрецов Римского клуба представить свои неомальтузианские теории за «Рецепт Всеобщего Счастья» и за «решение задачи» просто убоги. Однако об этом далее.
Эволюция живых существ на Земле происходит по пути увеличения количества мозга, по пути возрастания разумности. Больший интеллект представляет собой гораздо более мощный инструмент выживания вида, чем большие размеры тела или более длинные клыки и когти.
Те же тенденции возрастания разумности наблюдаются при развитии социосистем. Переход человечества на интенсивный путь развития требует скачкообразного увеличения его количества интеллекта, его «разумности».
Рассмотрим ряд мыслей по этому поводу А. С. Панарина, высказанных им в книге «Искушение глобализмом».
Вот что он пишет:
«Экстенсивное
развитие, по
сути дела,
означает
бесконечное
тиражирование
уже найденных
и
апробированных
образцов. В
общем плане
это и есть та увековеченная
современность,
о которой так
пекутся
пропагандисты
«конца
истории».
В
практическом
отношении
экстенсивный
путь
означает
изоляцию
производственной
среды от
внешней ей социокультурной
беспокойной
среды, в
которой
генерируются
новейшие
творческие
идеи.
Интенсификация,
напротив,
предполагает
встречу этих
двух
разнокачественных
типов среды:
стандартизированно-законопослушной
среды налаженного
производства
и среды
раскованного
творческого
воображения,
не стесненного
никаким
жестким
социальным
заказом и институциональными
регламентациями.
При этом
действует
следующая
закономерность:
чем более
удаленной от
сферы
непосредственного
исполнительства
является та
или иная
деятельность,
относящаяся
к миру
творческих
идей, тем выше
эффект
интенсификации
производства
в случае
эффективного
подключения
этой деятельности
к
производственному
процессу. В
этом проявляется
кантианский
парадокс
инновационного
процесса: он
является тем
эффективней, чем
меньше в нем
заранее
спланированных
и укладывающихся
в
сложившуюся
систему производственных
ожиданий
«рационализаторских
предложений».
Нулевую
степень
интенсификации
мы имеем
тогда, когда
производственная
сфера полностью
предоставлена
сама себе,
защищена от
вторжения
идей со
стороны
менее организованного
социокультурного
мира.»
Именно такой вариант существования цивилизации, когда в форме «отказа от лишнего» ампутируются наука и культура, предлагается Западным миром в качестве «решения задачи». Данная форма существования общества будет стабильной, однако это будет вовсе не рекламируемая стабильность «устойчивого развития», а стабильность устойчивого регресса и устойчивой деградации. Ряд процессов, идущих сейчас в мировом масштабе, таких как приветствуемое современными авторитетами возвращение народов к своим «истокам» в виде примитивной фундаменталистской религиозности, национализма и прочего подобного, - явное подтверждение этого тезиса.
«Научно-технические
революции
внутри самого
Запада
совершались
на основе
интеграции
науки и
производства.
За этой уже
штампованной
констатацией
скрывается
социокультурная
драма,
связанная со
встречей, столкновением
и
последующим
взаимным признанием
двух
качественно
разнородных
типов среды –
творческой и
производственной.
Одна живет
озарениями,
другая –
отлаженным
технико-производственным
порядком и
дисциплиной.
Именно в
своем
качестве рационально
упорядоченной
среды
производство
не рождает
новые
технологии, а
заимствует
их извне, со
стороны
системы, для
которой
парные категории
творческой
свободы и
риска
являются внутренним
кредо.»
Полностью согласен с этим его определением.
Новому обществу потребуются новые идеи, множество новых идей, потоки новых идей. И поставлять эти идеи должны регулярные их источники – слой тех людей, которых в предыдущей главе я назвал «специалистами» и «учеными». Более того, этот «слой» должен быть весьма велик. Это его увеличение должно достигаться за счет увеличения количества людей, занимающихся творческой работой. При этом со временем практически все виды работ должны увеличить свою творческую составляющую, и, в итоге, для тупого механического исполнительства в обществе попросту не останется места.
Однако такое решение проблемы неминуемо повлечет за собой коренную перестройку всех общественных институтов, что мало привлекательно для современных господствующих сил, как в силу их инертности, так и в силу боязни сделать шаг в действительно новое, неизведанное будущее. В котором, к тому же, не окажется места и для них - для современных «элит».
«Глобальные
проблемы
требуют
нового интенсивного
рывка –
качественного
преобразования
наших
практик на
основе
нового вторжения
системы под
названием
«гений» (в кантовском
смысле слова)
в систему под
названием
«производитель».
Нынешние
глобалисты, с
одной стороны,
разрушают
систему
«гения»,
опустошая кладовые
национальных
культур, и с
другой стороны
– занимаются
перераспределением
ресурсов
мира для
того, чтобы
бросить эти дополнительные
ресурсы в
топку своей
технической
цивилизации
и тем самым
избавить ее
от давно
назревшей
реконструкции.»
Вместо продолжения и усиления процесса интеллектуализации общества мы наблюдаем в наше время начало свертывания общественного интеллекта. Это свертывание носит столь катастрофичный характер, что может быть определено как намеренное и планомерное интеллектуальное разоружение общества.
«Сегодня
на Западе
объявлена
смерть интеллигенции
как
рудиментарного
образования,
чудом
уцелевшего
от старой «метафизической»
эпохи.
Интеллигента
в качестве
свободного
художника
или вдохновенного
пророка и
моралиста
сменяет
деловой
человек,
прагматик,
эксперт и
менеджер. При
такой
«перестройке»
интеллектуальной
структуры
большие идеи
вообще могут
исчезнуть, -
между тем,
именно в них
сегодня
появилась
большая
нужда.»
Вывод отсюда может быть сделан следующий – именно в отказе от современного курса на интеллектуальное разоружение видится выход из того тупика, в котором оказалась наша цивилизация. Повышение интеллектуальной емкости общества, его общей «разумности» - это главный путь к построению нового общества. Того самого, «постиндустриального».
Разберем
далее еще
одну
небольшую
проблему –
стародавнюю
«вражду»
между
начальником
и
специалистом.
Специалист
или начальник?
Построение нового общества вовсе не прихоть прекраснодушных романтиков, а необходимый шаг, обусловленный категорической невозможностью решения вставших перед теперешним обществом проблем, им самим на свою голову порожденных. Чтобы выжить, обществу надо обновиться, при этом достижение тех идеалов, которые революционеры и утописты прошлого почитали главной задачей (вроде свободы, равенства и братства), переходит из разряда «Высших Целей» в ряд побочных подзадач процесса создания нового общества.
Новое («постиндустриальное») общество представляется мне свободным от якобы обязательных, освещенных историей принципов начальствования и подчинения. Для нас, современных людей, эти отношения начальника и подчиненного настолько привычны, что невозможным кажется какое-либо избавление от них. Однако попробуем подвергнуть анализу этот атрибут современности.
Не один я полагаю необходимым изменение существующего положения в этой сфере общественной жизни. Вот что говорит об этом, к примеру, Фрэнсис Фукуяма в своем труде «Великий Разрыв»:
«Принципы
научного
управления,
сформулированные
промышленным
инженером
Фредериком
Уинслоу
Тейлором и
осуществленные
Фордом,
содержали в
себе неявную
предпосылку,
что за счет
масштабов
производства
достигается
экономия
интеллектуального
потенциала
управленческого
персонала и что
организацией
можно
управлять
более эффективно,
если
информация
сосредоточена
в
управленческой
иерархии
белых воротничков,
а не
распределена
по всей
организации.
При
такой
системе не
было
необходимости
в доверии, социальном
капитале или
неформальных
социальных
нормах –
каждый
работник
получал
указания о
том, где он
должен
стоять, как двигать
руками и
ногами, когда
делать перерывы;
от него
вообще не
требовалось
проявлять
творческий
или
оценочный
подход. Мотивация
рабочих была
чисто
индивидуальной
и определялась
поощрениями
или
наказаниями;
исполнители
легко
заменялись
друг другом.»
Фукуяма полагает невозможным дальнейшее существование подобной практики в современных реалиях. Альтернативу иерархической системе управления он видит в сетевой организации:
«Корпорации
начала ХХ
века, а также
принадлежавшие
им фабрики и
конторы были
бастионами
вертикальной,
иерархической
власти, контролирующей
тысячи
рабочих через
систему
жестких
правил в
крайне авторитарной
манере. То, что
мы видим,
однако, на
многих
современных рабочих
местах
является
противоположным
– формальные,
ограниченные
правилами, иерархические
отношения по
вертикали
заменяются
горизонтальными,
дающими
подчиненным
большие
полномочия,
или
неформальными
сообществами.
На подобных
рабочих
местах
координация действий
возникает
скорее снизу,
а не оказывается
навязанной
сверху, и
базируется на
разделяемых
нормах или
ценностях,
которые
позволяют
индивидам
работать
вместе для
достижения
общих
результатов
без формального
руководства.
Они основаны,
другими
словами, на
социальном
капитале,
который
становится
все более
важным по
мере
возрастания
сложностей и
технологической
интенсивности
экономических
процессов.»
Наши рассуждения о будущем общества во многом схожи:
«Переход
от
тейлоровской
иерархической
организации
к
горизонтальной
или сетевой
предполагает
переход
функций
координации
от формальных
бюрократических
правил к
неформальным
социальным
нормам. В
горизонтальной
или сетевой
организации
власть не
исчезает;
скорее она преобразуется
таким
способом,
который позволяет
существовать
самоорганизации
и самоуправлению…
Многие из
функций,
которые ранее
были
закреплены
за
менеджерами
среднего
уровня,
теперь
передаются
рабочим сборочного
конвейера,
самостоятельно
образующим
команды.
Персонал
нижнего
уровня сам
управляет расписанием
ежедневных
работ,
настройкой оборудования,
рабочей
дисциплиной
и контролем
качества.»
Фукуяма, однако, вовсе не пионер в видении необходимости изменений. К примеру, Элвин Тоффлер в «Шоке Будущего» красочно описывает свою работу в молодости помощником слесаря-монтера в литейном цехе и отмечает неэффективность командной системы управления производством:
«Эта
система
исходит из
само собой
разумеющегося
постулата:
грязные,
потные люди
внизу не
могут сами
принимать
разумных
решений.
Только тем,
кто занимает
более
высокое
положение в
иерархии, доверяется
судить и
действовать
в соответствии с
обстановкой.
Служащие наверху
принимают
решения; люди
внизу – их
исполняют.
Одна группа –
мозг
организации,
другая – ее руки.
Это
типично
бюрократическое
устройство идеально
приспособлено
для решения
рутинных
проблем с
умеренной
скоростью.
Однако когда
скорость
возрастает
или проблемы перестают
быть
рутинными,
хаос часто
вырывается
на свободу.»
Иерархическая система постепенно изменяется:
«Кратчайшие
пути, идущие
в обход
иерархии, все
больше
используются
на тысячах
фабрик и
заводов, в
конторах,
лабораториях,
даже в армии.
Кумулятивным
результатом
таких небольших
изменений
является
мощный сдвиг
от
вертикальных
к
латеральным коммуникационным
системам.
Результат, который
предполагается
достичь
таким образом,
- более
высокая
скорость
коммуникаций.
Однако этот
процесс
выравнивания
наносит
сильный удар
по когда-то
священной
бюрократической
иерархии; он
подрывает и
выше упомянутое
сравнение с
«мозгом и
руками».
Когда рабочий
в обход
своего
мастера или
контролера сам
зовет на
помощь
ремонтную
бригаду, то
он принимает
решение,
которое в
прошлом было зарезервировано
для
«заправил»,
находящихся
наверху.
Это
совершающееся
молча
ослабление
иерархической
системы
затронуло в
наши дни и
высшую
исполнительную
власть, и
администраторов
низкого
уровня,
работающих внутри
производства.
Ослабление
иерархической
системы
усиливается
благодаря
появлению
массы
экспертов
всякого рода
– специалистов
в жизненно
важных, но
столь узких
областях, что
часто даже
те, кто
находятся
наверху, не
всегда их
понимают.»
Тоффлер считал, что в будущем не будет «начальников» и «подчиненных»:
«Чтобы жить, организации должны сбросить с себя те виды бюрократической практики, которые их иммобилизуют, снижая их чувствительность и тем самым снижая их реакцию на перемены. Благодаря этому, как считает Джозеф Рафаэль, профессор экономики Дрекселского технологического института, мы движемся к «обществу равных друг другу технических работников», в котором «демаркационная линия между руководителями и руководимыми становится расплывчатой».
Я совершенно с ними согласен и полагаю, что новое общество должно строиться как такое вот «общество равных друг другу технических работников», общество специалистов и ученых.
Представление о естественности отношений начальствования-подчинения имеет своими корнями представление о людях, как об априорно разделенных на два сорта, две касты, две расы. Дескать, есть «черный люд» - рабочие по рождению и есть «голубая кровь» - начальники.
Однако с приходом индустриального периода между этими двумя типами вклинилась прослойка специалистов. Кто такой специалист? И не рабочий и не начальник. Это человек знаний и специфических навыков, без которого вся мировая индустриальная махина попросту не смогла бы сдвинуться с места - сколько ни кричали бы начальники и ни суетились рабочие, а без знаний и умений специалиста все бы на нашей планете встало «мертвым железом».
В чем разница между понятиями «специалист» и «начальник»? Начальник понукает, заставляет что-либо делать людей, в этих действиях изначально незаинтересованных («страх его праздник, вина его сеть», как сказал классик). Специалист, в отличие от начальника, не имеет авторитарных рычагов. Его авторитет в среде рабочих основан на понимании общей цели и особой полезности знаний специалиста в деле достижения этой общей цели.
Народ оказался разделен на следующие касты: начальство (элита, как сейчас модно говорить, хотя какая там «элита»?!), интеллигенция (прослойка специалистов), ну и собственно сам народ, то бишь "простой народ".
Когда говорят об интеллигенции, на ум сразу приходят смутные образы сельских учителей начала века и «в меру революционных» кухонных говорунов более позднего времени. Нечто гуманитарно-говорливое в очках и с бородкой клинышком. Однако интеллигенция была не только гуманитарной, техническая интеллигенция (без которой не заработало бы ни одно производство), пожалуй, поважнее той пены, что была на виду. Впрочем, и гуманитарии, несмотря на спорность эффективности выполнения ими своего долга, играет важную роль в жизни общества.
Итак, интеллигенция стала прослойкой между высшим слоем и низшим, она взяла на себя (и некоторое время достойно несла) высокую миссию просвещения народа, его воспитания и облагораживания.
Именно у нас в СССР интеллигенция достигла того рубежа, когда она должна была неким образом качественно измениться, когда количество интеллекта в системе должно было перейти в некое новое качество этой системы. Этого перехода не произошло, зато произошел другой. Изменение системы началось, но пошло по деструктивному пути, а не позитивному.
Интеллигенция не видела возможностей для дальнейшего развития в сложившемся обществе. Общество оказалось не готово к обладанию таким интеллектуальным потенциалом. И «специалисты» начали заменять собой и «народ» и «начальников». Произошло то, что в принципе должно было произойти – начался спонтанный процесс интеллектуализации общества, однако процесс этот пошел совсем не так, как должен был бы идти. Вместо интеллектуализации всего общества началась замена «специалистами» обоих главных слоев общества.
То, что оказалось не нужным начальство, это в принципе правильно, однако его замена «специалистами» в том виде, в котором она происходит сейчас, также весьма уродлива и несет большие потери для системы в целом. Дорвавшиеся до рычагов теоретики оказались хуже сидевших до них за этими рычагами глупцов – те хотя бы тихо сидели, а эти принялись ворочать всеми рычагами, пытаясь направить махину системы к своим иллюзорным целям. Как справедливо говорит русская народная поговорка: «хуже дурака только дурак с инициативой».
Однако еще более страшной оказалась ситуация, когда специалистам оказался не нужен народ. Специалисты начали постепенно брать на себя все те функции, которые раньше лежали на народе. Последняя мысль не означает, что специалисты физически заменяют рабочих, становясь на их рабочие места. Здесь процесс протекает по двум основным направлениям: первое – увеличение в общественном труде доли работ, требующих специальных навыков, такие работы оказываются недоступны для простых работников; и второе – все большая автоматизация труда. В итоге этих генеральных процессов усложнения, те работы, в которых не затребованы специфические знания и навыки, упрощаются до элементарных операций. Разделение «рабочий – специалист» становится все более резким, и рабочие специальности практически обесцениваются.
Эти тенденции развивались подспудно, без какой-то направляющей воли. Социосистема, пущенная на самотек, начала спонтанно изменяться. Осознание процесса происходило и происходит постепенно и нельзя сказать, чтобы «специалисты» оказались шокированы открывающимися перед ними перспективами.
Выяснилось, что народ уже не надо воспитывать, не надо его приобщать к культуре и "тянуть вверх". Его можно просто сбросить как балласт. Предоставить ему погрузиться в титтитейнмент. И не всплыть.
Известно, что любая система, будучи предоставлена сама себе, стихийно, неразумно, с массой ненужных эксцессов и потерь, чаще всего начинает изменяться в направлении, «гасящем» воздействие на нее. Раз люди не желают управлять ситуацией, пуская ее на самотек, ситуация начинает управлять людьми.
Налицо стихийное движение глобальной социальной системы к некому ее новому более устойчивому состоянию. Будучи неуправляемой, система начинает «пожирать самое себя», стихийно и хаотично пытаясь перейти в новое, более соответствующее изменившимся реалиям состояние. Мы видим две тенденции – к упрощению системы за счет ее количественного уменьшения и усложнения за счет преимущественного сохранения той части, что якобы «более полезна», т.е. «специалистов» и «ученых».
Возникают следующие вопросы – «а туда ли идет предоставленная сама себе система? – Т.е. действительно ли происходящие изменения «прогрессивны» несмотря на всю их людоедскую сущность?» и «является ли такой «естественный путь» допустимым даже в случае его «эффективности» и «нужной направленности»?»
Представляется совершенно бесспорным, что на оба эти вопроса следует ответить отрицательно.
В начале третьего тысячелетия от рождества Христова большинство людей оказались «ненужными», не могущими вписаться в «прекрасный новый мир». Борьба с этой их «ненужностью» ведется самым простым путем – путем исключения этих самых «ненужных» людей из активной жизни. Как говорится – «борьба с бедностью путем расстрела бедных». Нет человека – нет проблемы. И вот мы видим развертывание процесса устранения со сцены «ненужных людей» под знаменем социал-дарвинизма.
Человечество нуждается в переходе на интеллектуально более высокий уровень «постиндустриального общества», и перед ним оказался выбор из двух путей. Первый – попытаться совершить этот переход осознанно, подняв общий уровень разумности общества, для чего каждому человеку должны быть предоставлены возможности повышения своего личного уровня. Второй - в «выключении» из социальной жизни пассивного большинства, без предоставления попавшим туда людям каких-то реальных шансов проявить свои способности на благо общества.
Представим следующий пример – перед нами школьный класс. Согласно первому способу, детям дают возможность учиться и соответствующие стимулы для этого. Согласно второму – из класса отбираются несколько отличников, а остальные отправляются в газовую камеру.
Комментарии, полагаю, излишни. Однако почему-то именно второй путь оказался принят обществом в качестве магистрального.